Думаю, что значимость «рассерженных патриотов» как категории общества переоценена. Они существуют, но не слишком пассионарны.

Во-первых, они нуждаются в лидере – но быстро снижают ожидания от него, когда лидер по тем или иным причинам теряет активность и энергетику (Евгений Пригожин после мятежа, Игорь Стрелков после ареста). К тому же всегда есть риск, что лидеры будут ими манипулировать, направляя их гнев в ложных направлениях.

Во-вторых, «рассерженным патриотам» важно искренне считать, что они действуют от имени большинства – в то время как периодически происходят экстремальные события, указывающие на отсутствие единства даже в провоенном лагере – не говоря уже об обществе в целом, где велика усталость от моноповестки. Утрата ощущения говорить от имени большинства и весьма разноречивые военные новости легко погружают патриотов в депрессию и ощущение безнадежности.

В-третьих, если власть увидит в «рассерженных патриотах» серьезную угрозу, то степень закрученности гаек легко позволит нейтрализовать любую активность. Тем более что потенциал самоорганизации и низовой активности у радикальных патриотов заметно ниже, чем был у болотного движения или сторонников Алексея Навального*.

*Алексей Навальный включен Росфинмониторингом в перечень организаций и физлиц, причастных к терроризму и экстремистской деятельности.

Вся история с «рассерженными патриотами», на мой взгляд, является некой инверсией того, о чём писал Владислав Сурков ещё до СВО в ноябре 2021 года в своей знаменитой статье «Куда делся хаос? Распаковка стабильности».

Согласно тогдашнему сурковскому «диагнозу», нарастание социальной энтропии требовало «расширения России». И в этом смысле СВО можно рассматривать, в том числе, и как следование такой рекомендации.

Тем более что пандемия и борьба с ней никак не способствовали повышению благосостояния «глубинного народа» (кстати, еще один сурковский термин), и, следовательно, укреплению социально-политической стабильности.

То сословие, которое можно назвать «новым крестьянством», – занятые в малом и далеко не всегда «прозрачном» бизнесе, жители периферии и т.п., – сильно пострадало от локдаунов. «Запрос на справедливость», ставший реакцией на обнищание населения во второй половине десятых, в начале двадцатых только усиливался.

Александр Аузан прав, когда утверждает, что 24 февраля 2022 года был перезаключён общественный договор. Это подтверждается, в том числе, и вкладками Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) о «молодых богатых» – новой социальной группы, состоящей из военнослужащих-участников СВО, получающих значительные выплаты от государства.

Но тут же можно вспомнить и социолога Андрея Игнатьева, который говорит о пригожинской «зеркальной» версии известного лозунга американской революции: «No representation without taxation» («Хочешь участвовать – заплати»).

Вполне логично, что среди тех, кто заплатил (не жизнью, но здоровьем), найдется немало недовольных степенью своего участия в делах общества и государства. В том числе – в вопросах перераспределения национального дохода.

И последнее имеет все шансы стать тем социально-экономическим «базисом», на который будет опираться политическая (или военно-политическая) «надстройка» движения «рассерженных патриотов».

«Запрос на справедливость» в этом случае трансформируется в требование если не тотальной национализации, то достаточно масштабного передела собственности в пользу «участвовавших».

И сам по себе подобный поворот повышает шансы консолидации и институционализации соответствующих сил. Вплоть до выдвижения своего кандидата на предстоящих президентских выборах.

Цинично говоря, гибель Евгения Пригожина или «посадка» Игоря Стрелкова – здесь не помеха. Их место вполне может занять, например, Константин Малофеев, пусть и, в отличие от первых двух, он не имеет и никогда не имел никакого отношения к социальным «низам».

Самурай, потерявший господина или утративший его покровительство, становится ронином. Свободным человеком, но без привилегий. Буквально странником, а по нынешнему — маргиналом.

«Рассерженные патриоты» — люди идеи, к российской верховной власти относятся критически, потому и она им больше не покровительствует.

Нужен ли им лидер вообще? Не факт. Скорее, нужны герои. Да и горизонтальные связи важнее. Как и в несистемной либеральной оппозиции, где нет единого лидера, тут тоже лидером готов стать каждый.

Но не каждый может. Более того, никто не может. Так что, поживут пока без лидера.