Иван Грозный, несомненно, нуждается во взвешенном отношении, не сводящем его к карикатурному образу тирана, созданному западной и западнической публицистикой. Это был выдающийся государь, в полувековое царствование которого Россия превратилась в глобальную историческую силу.

Однако историческая справедливость в отношении Ивана Грозного не может восстанавливаться с помощью параисторических манипуляций и ревизионизма в духе пресловутой «фоменковщины». Между тем попытки отрицать убийство святителя митрополита Филиппа или, другая популярная тема, косвенную, причастность царя к смерти его сына Ивана (телесные повреждения, повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего, как определяет это наш УК) являют собой типичный пример параистории. Это сектантская литература, которую распространяют сторонники канонизации Ивана Грозного.

Никакой «альтернативной версии» на самом деле не существует. Для неё попросту нет оснований в исторических источниках, где говорится либо об убийстве святителя Малютой, либо не говорится ничего. Нет альтернативы, есть облыжное отрицание источников, прежде всего жития митрополита Филиппа.

Церковная традиция со всей определенностью говорит об убиении святителя, увещевавшего царя унять опричный террор и беззакония. Причем убиении не царем, а Малютой Скуратовым. И в приступе ревизионизма пытаются оправдать не самого царя, а именно опричного палача. Чрезвычайно жаль, что среди представителей Церкви не нашлось ни одного «мальчика Никанора», который бы четко и прямо указал президенту на его ошибку. Вместо этого послышался какой-то невнятный лепет про «возможность исправления жития». И это молчание – самое опасное в данной ситуации. Нам не хватает того самого духа, который побуждал святителя Филиппа, рискуя жизнью, кротко увещевать царя, напоминая о Божией правде.

Зачем защитникам Ивана Грозного понадобилось любой ценой оправдывать еще и Малюту и вводить президента в заблуждение мифами о существовании «альтернативных версий» - непонятно. Хотя психологический контекст подобных теорий, конечно, объясним. В последние десятилетия у нас существует мощная публицистическая струя по оправданию тех исторических явлений, которые западническая публицистика клеймила как «извечную русскую тиранию». Иван Грозный оказывается в этой логике предтечей Сталина, причем и тот и другой тираны навязываются и либералами и квазиконсерваторами как представители «нормативной» модели русской государственности.

Вместо того, чтобы указать, что опричнина Ивана Грозного была ненормальным, иррегулярным явлением относительно России XV-XVII вв. (эту ненормальность замечательно показал Михаил Кром в книге «Рождение государства») в ней видят едва ли не высшее достижение русской истории этой эпохи. И в этом заключен огромный риск – вместо того, чтобы искать в русской истории модели мирного развития, апологизируют жестокую и неэффективную чрезвычайщину.

Достижения Ивана Грозного видят не в том, что он взял Казань и Астрахань, поставив под контроль России Поволжье, продвинул русскую власть в Сибирь, боролся за Балтику и реконкисту Белоруссии, дал отпор крымско-татарским набегам, установил прочные экономические связи с Западной Европой, не в том, что он заложил основы правового государства в России своим Судебником и реформой местного самоуправления (до демократичности которой нам далеко и сегодня), а именно в его жестоких иррегулярных мероприятиях, в которых он сам каялся в последние годы жизни.

Вместо и вместе с легитимацией суверенного государства пытаются легитимизировать чрезвычайщину (отсюда, кстати, и попытки вернуть на Лубянку «Железного Феликса» в основе которых именно отождествление террористической чрезвычайки с сильным государством как таковым). Власти никак не удается разорвать созданное большевиками порочное отождествление государства и «чека». От того, получится ли это сделать, сможем ли мы утвердить принцип сильного государства, но при этом государства не террористического, не одержимого чрезвычайщиной, зависит наше будущее.

Утешает только одно, пока что параистория отрицает убийство святого митрополита опричником. По-настоящему страшно станет тогда, когда нам начнут рассказывать, что митрополита Филиппа убили «за дело».

Высказывание президента В.В. Путина, поставившее под сомнение традиционную версию смерти митрополита Филиппа от руки Малюты Скуратова, мне кажется, имеет неслучайный характер. Оно находится в русле совершенно очевидной тенденции – борьбы российской государственной пропаганды против «очернения» отечественной истории. В этой борьбе активно участвуют и высокие официальные лица. Так, бывший министр культуры В.Р. Мединский в своё время защитил докторскую диссертацию по истории (некоторые специалисты-историки, правда, считают, что она недостойна называться научным исследованием), основным пафосом которой было изобличение иностранных известий о средневековой России как клеветнических.

Сравнительно недавно другой влиятельный в России человек заявил, что жестокость Ивана Грозного – это «чёрная легенда», созданная западными русофобами. На провинциальном уровне дело уже дошло до памятников любимому русскому монарху Сталина – в Орле и Александрове (Владимирской области).

Характерно внимание именно к фигуре первого русского царя – его скверная репутация сильно портит светлый образ нашего прошлого, рисуемый российским агитпропом. Утверждение о том, что убийство святителя Филиппа ближайшим подручным Грозного – не более чем одна из версий его кончины, на мой взгляд, есть стыдливая попытка очистить имя одного из величайших тиранов русской истории от одного из наиболее громких обвинений в его адрес. Важно при этом отметить, что никаких исторических оснований для пересмотра традиционной версии не существует.

Я не специалист по грозненской эпохе, но, занимаясь историей русской власти, неплохо знаю соответствующую историографию. Так вот, нет ни одного серьёзного знатока этого времени, который высказывал бы какие-то иные версии. Назову две последние по времени работы, непосредственно касающиеся нашей темы: академическое исследование В.А. Колобкова «Митрополит Филипп и становление московского самодержавия. Опричнина Ивана Грозного» (СПб., 2017) и научно-популярную биографию святителя в серии ЖЗЛ (2009), написанную Д.М. Володихиным. Оба автора – прекрасные и признанные специалисты по русскому XVI столетию – твёрдые сторонники традиционной версии.

Спорным считается только вопрос, отдавал ли царь приказ об убийстве митрополита, или это личная инициатива Малюты, самодержцем, однако, не осуждённая. Предполагаю, что «другие версии», о которых упомянул президент, исходят от фантазирующих дилетантов, апологетов Грозного, которые сегодня весьма агрессивно себя заявляют, чувствуя поддержку «сверху».

Вред от этой дискуссии очевиден. Во-первых, она вносит ещё больший сумбур в и так сумбурное историческое сознание нашего народа, подрывая авторитет исторической науки. Во-вторых, она бьёт по нравственному здоровью общества, ибо она направлена на реабилитацию одной из самых мрачных эпох русской истории, отмеченной беспрецедентным террором государства против собственного народа (одновременно – совпадение? – разворачивается реабилитация сталинизма), на лакировку того, чего нужно стыдиться, а не восхвалять.