Мне представляется, что освоение Сибири в последние десятилетия стало проектом крупнейших корпораций и правительственных структур, поскольку эти корпорации в России во многом носят сырьедобывающий характер и очень сильно влияют на правительство. Если говорить в марксисткой терминологии, это классовая диктатура финансового сектора и крупнейших сырьедобывающих компаний. Разумеется, им это выгодно, поскольку сибирские города становятся центрами прорыва к добыче сырья, а сами корпорации начинают расти.

В то же время население России естественно тяготеет не к суровому северу, а к югу. За последние два десятилетия, когда ситуация стала более свободной, резко в рост пошли южные города – Сочи, Краснодар, Ростов-на-Дону, а сейчас и Крым. Россия и без того слишком северная страна, и ее экономическое развитие более логично перемещается на юг. К тому же северная инфраструктура весьма и весьма дорогая. И с точки зрения экономики в целом более выгодно развитие южных областей, в то время как для сырьедобывающих корпораций выгодны северные области. Поэтому концепция строительства городов в Восточной Сибири будет встречать растущее противоречие между корпорациями и населением страны, мелким, средним бизнесом, который сосредотачивается там, где население сконцентрировано. И кто победит, мы не знаем, потому что корпорации обладают огромным влиянием.

По мере того, как Запад усиливает свое давление на Россию, власть вынуждена сокращать пространство демократии и естественным образом растет роль государственных ведомств и корпораций. Логика может показаться странной, но, тем не менее, чем больше американцы поддерживают жестокий режим в Украине, чем больше вводят санкций, тем скорее увеличивается вероятность строительства крупных городов на востоке Сибири. Вот такой парадокс.

Очевидно, что российские элиты выбирают европейский путь развития. Они интегрированы в Европу, но центр экономического развития уже сейчас и в ближайшие десятилетия будет находиться в Тихоокеанском регионе. И именно этот регион нуждается в развитии. Пока, несмотря на то, что Владимир Путин заявил программы государственного развития в этом отношении, наши позиции в нем слабы, но развитие экономических структур ближе к тихоокеанскому огромному экономическому эпицентру является обоснованным.

Что касается мировоззренческого философского выбора российской элиты между Европой и Азией, то этот выбор давно произошел, и на него уже вряд ли что-то повлияет. Элита делала и делает европейский выбор, а глубинный народ – азиатский. В результате и образуется евразийский курс.

Но европейский выбор России, прежде всего, реализуется как драйв элиты в направлении Европы. Он шел последние 25 лет до 2014-15 года, однако, был остановлен гибридной войной США и Европы против России. Они четко дали понять, что им не нужны русские европейцы, которых все еще считают варварами. И сотрудничество может быть только в ракурсе отношений господ и холопов. Эта сверхжесткая позиция Запада, проявленная в отношении России, шокировала элиты, и потому они приостановили курс на Европу. Но вспять к азиатской самости еще не повернулись.

Пока Россия находится в ожидании, и российская элита терпеливо стучится в Европу. Никакого разворота в сторону Азии ни с точки зрения экономики, ни с точки зрения духовности не произошло.  Мы находимся в точки сингулярности, которая длится уже семь лет. С этим связана и стагнация экономического развития, ведь семь лет для точки сингулярности – это многовато.

Есть теоретическая желаемая интеграция российской элиты в Европу, когда люди покупают недвижимость, ездят туда, а есть практическая основа. Она заключается в том, что российская элита продает российское сырье и приватизирует эту прибыль. Российское сырье же добывается не на западе и не на юге, добывается оно в Сибири. Поэтому развитие российских сырьевых корпораций в Сибири является извращенным путем российской элиты в Европу, интеграции российской элиты с европейским космосом за счет России.

Сырьевая элита получается фактически компрадорской, она сковывает европейские возможности развития для большинства населения страны, оставляя их себе. Поэтому развитие восточно-сибирских городов не противоречит нынешней формуле интеграции России и Европы, когда эта интеграция происходит на личностном уровне для полукоррумпированной части элиты. Менеджеры «Газпрома» едут в Британию и Италию не на ворованные деньги, но их сверхзарплаты несправедливы и являются в фундаментальном смысле этого слова коррупционными.

Несомненно, освоение Сибири не просто может стать новой русской идеей, оно таковой уже является. Сибирский разворот и возврат к ее переосваиванию – это исторический выбор России. Наша страна стала великой державой, когда присоединила Сибирь. Альтернативы этому пути нет, это в хорошем понимании возврат к себе, к своему самодостаточному имперскому позиционированию, где мы – не восток Европы, а скорее, север большого континента – Евразия.

Исторически этот выбор уже был сделан. Одним из проектов, закрепляющих его, был Транссиб – Транссибирская железнодорожная магистраль. Тогда, 110-120 лет назад, тоже присутствовали сомнения и здесь в центре, и на местах, удивительно, как они перекликаются с сомнениями сегодняшними. Тем не менее, основная задача Транссиба была не в освоении богатств Сибири.

Философской развилкой является сегодняшняя транскрипция фразы «богатства России будут Сибирью прирастать» – это ошибочная трактовка. Изначально М.В. Ломоносов говорил о том, что «могущество России будет прирастать Сибирью». И это важный нюанс. Богатства – это то, что можно конвертировать, добыть и продать, это ресурс. Могущество же – это то, что имеет сакральный смысл, который не подвержен прямым изменениям и, тем более, продаже. Ломоносов имел ввиду Сибирь в классическом смысле слова  – все то, что за Уралом вплоть до Дальнего Востока, а не то, какой смысл зачастую вкладывают сегодня – дальневосточные территории, западная Сибирь, Арктика. Арктику мы и так уже осваиваем.

Изначальной задачей Транссиба было обеспечение связанности гигантских пространств. И история показала абсолютную правильность этой стратегии. Сейчас мы на объективных основаниях должны вернуться к тому, чтобы обеспечить и такую связанность, и региональный стандарт развития страны, и ответ на вызовы и угрозы, которые следуют из огромности наших территорий, с одной стороны, а с другой, из концентрации ресурсов за Уралом на фоне обезлюживания гигантских пространств. За Уралом живет столько же людей, сколько в Москве и на смежных территориях.

Однако главным основанием переосвоения Сибири являются не только эти аргументы, хотя каждый из них значим, но в первую очередь иной формат развития – формат мобилизационной концентрации ресурсов, разворот ресурсов внутрь страны. Не изоляция России, но иной акцент ее развития в рамках стратегического планирования. Подобным выбором Россия всегда вытаскивала себя за волосы из болота. Значит, это сработает и сейчас.

Даже предварительные социологические опросы показывают, что запрос на это есть. Осуществить такой огромный проект будет непросто, но каждый второй представитель молодежи при определенных условиях готов ехать и участвовать в этой исторической миссии.