Сам вопрос о том, является ли причиной недавнего пристального внимания к Институту философии РАН идеологическая составляющая его работы, мне кажется неверно поставленным. Философия - не идеология, и тот, кто это путает, просто не понимает, о чём говорит.

Институт философии не занимается созданием идеологем.

Все это напоминает мне старую  шутку о том, что все философы делятся на философов, специалистов и идеологов. Так вот, в нашем Институте абсолютное большинство коллег - философы и специалисты по философии, Тех, кто чувствует в себе призвание быть идеологом, - немного. Со временем такие люди, не найдя подходящую для себя среду, уходят в другие институции.

Наш Институт академический, это означает, что  его миссия - разработка фундаментальных философских проблем и исследование того, как протекает философский процесс в нашей стране и в мире. Мы чувствуем себя ответственными за состояние философской культуры в нашем обществе. В своё время Декарт говорил, что состояние философии и отношение к ней является показателем цивилизованности народа. Это верно и сегодня. Если выражаться пафосно, можно сказать: философия собирает народ воедино, освещая его путь светом разума. И предостерегая от предрассудков, в том числе и в особенности, от тех идеологических предрассудков, которые разделяют людей, закрывают путь к их взаимопониманию.

Философия - залог интеллектуального здоровья нации. Немногие страны могут сегодня похвастаться развитой философией, и Россия - одна из них: она сохраняет собственную традицию философии, которая, будучи открытой миру, тем не менее опирается на собственный опыт и разрабатывает собственные ключевые категории.

Если кратко ответить на вопрос, чем занимается Институт, скажу так - отечественной философией. Все мы, вне зависимости от конкретной специализации, создаем смысловое поле современной русской философии. Необходимо избавиться от одностороннего взгляда, когда русскую философию сводят к узкой предметной области, изучающей её историю. Когда говорят о русской философии, то имеют в виду Соловьева, Бердяева, Ильина и других мыслителей прошлого. А разве Ильенков, Зиновьев, Мамардашвили не являются русскими философами? В этом году мы празднуем 100-летие нашего Института. Исследуя его сложную историю и роль в жизни нашего общества, мы можем сказать, что сама история Института философии - заметная страница в истории русской философии.

Мои коллеги сегодня занимаются проблемами, связанными с использованием современных когнитивных и цифровых технологий, и искусственного интеллекта, взаимосвязью языка и мышления, исследованием логических систем и применением логики в науке и технике, социальной эпистемологией, теорией аргументации, социальной и нормативной этикой,  биоэтикой, анализом массовой культуры и технологий производства образов, аналитической антропологией,  изучением трансформации межчеловеческих отношений в социальной и культурной жизни. Мы проводим гуманитарную экспертизу,  вводим в оборот архивные материалы, комментируем тексты, переводим на русский язык классические и современные иностранные философские труды. Фиксируем и критически анализируем современные тенденции в интеллектуальной и общественной жизни, а также ведем просветительскую работу.

Традиционно, начиная с 20-х годов прошлого века, в Институте велись исследования западной и отечественной философских традиций, их взаимовлияний. Однако начиная с 1950-х годов, в Институте появляется новое направление – востоковедение. Расцвет изучения восточных философских традиций приходится на начало нашего столетия. Сегодня в Институте два подразделения (сектор восточных философий и сектор философии исламского мира) ведут исследования по классической и современной китайской, индийской, японской, еврейской и арабской философии, выпускают книги, учебные пособия и справочные издания.

В Институте работают люди разных взглядов. Среди нас есть люди религиозные, есть агностики, есть атеисты. Но нет политиков. Мы - хранители философского наследия. Это не значит, что Институт подобен башне из слоновой кости, архиву или музею. Мысль нельзя остановить, законсервировать, сделать статичной, ее суть – движение, мысль и отражает жизнь, и формирует реальность. Философская среда невозможна без дружеского общения, без аргументированной критики и профессиональных споров, без выхода в публичное пространство. Сильный оппонент - большая удача для каждого профессионала. Общение с читателями, обратная связь с нефилософской аудиторией, важнейшая составляющая нашей работы.

В Институте есть ряд секторов ориентированных на исследование самосознания, культурной и национальной идентичности России, стран СНГ, Европы, Китая, Индии, стран арабо-мусульманского мира.  Одна из семи мегатем Института называется «Российский проект цивилизационного развития». Целью исследования  цивилизационной специфики  российского общества не является разработка практических стратегических рекомендаций для политиков и идеологов. Коллеги занимаются  продумыванием рисков и выявлением возможных векторов развития нашей страны на десятилетия вперед, не стремясь к выработке единой идеологической установки. Без философии невозможно формирование российской идентичности, осмысление быстро меняющейся цивилизационной палитры мира. Мы занимаемся этими проблемами. Директор Института академик Андрей Вадимович Смирнов, разработал свою концепцию российской цивилизации как всечеловеческого дома различных народов, языков, религий и культур, предусматривающую простор их самобытному развитию без подгонки под общий шаблон. Однако среди коллег немало его критиков и оппонентов. Многочасовые дискуссии по цивилизационной проблематики – отличительная черта жизни Института последних лет. В существовании напряженного дискуссионного поля я вижу ценность и востребованность этого проекта.

В нашем Институте работают люди, придерживающиеся разных взглядов, принадлежащие к разным философским школам. В том, что мы разные - наша сила. Философия в нашем Институте традиционно существует во множественном числе. Конечно людям, принадлежащим к разных интеллектуальным школам, иногда непросто вести диалог, но залогом существования философского сообщества является плюрализм. Ценность нашего сообщества в том, что, несмотря на многообразие интеллектуальных ориентиров, во главу угла мы ставим профессиональную состоятельность, а не идеологические пристрастия. Именно философия позволяет проложить путь к единству, не утрачивая многообразия позиций.

Кирилл Мартынов, в своем твиттере комментируя статью на "Царьграде", верно заметил, что для ряда "хунвейбинов" вы никогда не сможете быть достаточно лояльными, как бы вы ни "прятались". Все равно вы "иноагенты" или "предатели". Между тем, в мероприятиях Института философии РАН и темах, которыми они занимаются, вы не увидите ни феминизма, ни чего-то оппозиционного или остросоциального. Отчасти, конечно, мы имеем дело с «эвфемизацией» интеллектуальной повестки Института, но все это в глубоких традициях отечественной интеллектуальной сцены: "Хорошо прожил тот, кто хорошо прятался".

С другой стороны, в рамках существующей системы идеологический наезд, как правило, скрывает хозяйственно-административные мотивы. Очевидно, что ИФ РАН – не "Шанинка" и не "Европейский университет". И даже не ВШЭ, это не кузница либеральной интеллигенции. А консерватизму курсов ГАУГН по философии может позавидовать, наверное, даже МДА. Так что атакующей публике приходится использовать весь арсенал компромата, чтобы "срывать маски" с "врагов народа", обнажать их "подлую сущность", "двурушничество" и т.п. Благо, что срывать есть что.

Как учил Мераб Мамардашвили, цитируя Декарта, "выступаю в маске". Впрочем, о самом Мамардашвили в Институте, видимо, сейчас вспоминать не принято. То ли из-за его русофобии и грузинского национализма позднего периода, то ли еще из-за чего, но в портретной галерее "ими гордится ИФ РАН", которую поставили в Таганском парке культуры и отдыха, его не оказалось.

Что касается собственно реальной интеллектуальной политики ИФ РАН при нынешнем и.о. главы Андрее Смирнове, то очевиден тренд, вполне международный, на своего рода "деколонизацию" интеллектуального поля. Рост интереса к незападной мысли, переоценка отечественного философского наследия и т.п. Но не все в Институте в восторге от подобного разворота.

Что касается тезиса о росте интереса в ИФАНе к незападной философской мысли, то этот интерес раздражает философский шовинизм тех, кто привык считать философию детищем Запада и не согласен с тем, чтобы приравнивать "мудрость Востока" к работам Сартра или Витгенштейна.

Что касается переоценки отечественного философского наследия, то показательна недавно состоявшаяся дискуссия относительно публикации тома по истории ИФ РАН – "Институт научной философии. Начало". Книгу распиарили, отчего она превратилась из банального мемориального кирпича к юбилею в идеологический документ. На что читающая публика, которая находится вне поля действия идеологического колпака, каким бы он ни представлялся воображаемым, тут же и среагировала.

Философ Николай Плотников из ФРГ обвинил авторов в "открытой фальсификации истории" в духе нового официального историзма, стирающего все различия между жертвами и палачами тем, что он встраивает их в единую победную историю государственного учреждения, именуемого Институт философии РАН". В общем, деполитизация истории Института видится продуктом определенного типа политики.

Так что если у тебя нет политической позиции, если ты не хочешь участвовать в гражданской войне слов, то это ничего не изменит - тебе ее навяжут, как бы ты ни удивлялся, наблюдая свое отражение в зеркале идеологии.