Этот вопрос — наболевший для нашего общества. Все постсоветские годы не прекращается дискуссия о национальной модели образования современной России.

В данной связи недавние высказывания министра науки и высшего образования — это продолжение большого разговора.

Прежде всего. Вряд ли нынешние руководители системы образования, как высшего, так и всех остальных уровней, способны сформировать национальную модель образования в каком-то содержательном значении этого слова. Скорее всего, они имеют в виду набор неких технических, технократических решений, некие формы: сколько лет учат? какие методы и формы обучения используются? Да, это они могут сформулировать.

Но при этом самый главный вопрос системы образования — это содержание образования. Собственно, вопрос, чему учат, остается за скобками этого дискурса.

Поэтому именно национальной, и именно модели образования в содержательном смысле в ближайшее время не возникнет.  Возникнет просто некая новая формалистика, воспроизводство того, что было все предыдущие постсоветские годы, просто с учетом изменившейся ситуации.

Подтверждением того, что я сказал, является тот факт, что в рамках регуляторной гильотины в 2014 году была признана утратившей силу Национальная образовательная доктрина  Российской Федерации (был такой документ стратегического планирования, еще в начале 2000-х годов принятый правительством Российской Федерации). Документ действительно на тот момент в некоторой именно формальной несущественной части устарел, но он содержал достаточно разумные и соответствующие нашей культуре и образовательным традициям целевые ориентиры. Новый документ, который обязательно должен быть в системе образования в соответствии с законом о стратегическом планировании, так и не появился с 2014 года.

Управленцы, которым комфортно жить сегодня и все предыдущие годы в ситуации отсутствия базового концептуального документа стратегического планирования, вряд ли способны действительно предложить национальную модель образования в том смысле, который вкладывают в эту категорию все думающие люди. Именно — в доктринальном смысле.

Еще один момент. Вряд можно решить проблему создания национальной модели образования без системного увязывания задач различных уровней образования. Невозможно сформировать модель высшего образования, не решая ее вкупе с формированием модели среднего общего образования.

Уверен, что национальная модель образования в некотором обозримом будущем если и возникнет, то только как целостная система, предполагающая охват и школьного, и вузовского образования, а также иных смежных сфер. Вряд ли одно министерство и один уровень способны претендовать на это.

Возвращаемся к исходному моменту. В традициях нашей культуры и нашей педагогики главным в модели образования является прежде всего мировоззренческий вопрос. Предполагается, что в системе образования должны быть решены вопросы: какие мировоззренческие вещи преподаются, какие смыслы, модели бытия, ценности, знания и умения, которые формируют человека как личность. Личность, понимающую, как устроен этот мир, что такое хорошо, что такое плохо, какова наша история и каковы цели личного и общественного бытия?

Если эти вопросы не стоят, если нет дискуссии об этом, следует, как Станиславский, сказать: «Не верю». Это не формирование национальной модели образования, это опять меню из технократических решений.

Чтобы заболтать эту задачу, часто говорят, что у нас нет идеологии. Отвечу: это прекрасно, что у нас в обществе мировоззренческое многообразие, оно является нашим интеллектуальным богатством. В одном обществе более-менее мирно сосуществуют люди с разным мировоззрением. Но в данной связи важно, чтобы система образования включила в себя наиболее значимые в России типы мировоззрений, которые не имеют каких-то непримиримых противоречий между собой и с Конституцией. В понимании человека, общественных ценностей, права, и так далее.

Еще одна из фундаментальных концептуальных проблем, которые нужно решить, прежде чем приступать к национальной модели образования, — нужно избавиться от самой идеи, что государство должно готовить специалистов для рынка. У нас общим местом стало то, что со школьной скамьи мы должны готовить российского человека к тому, чтобы он непрерывно умел адаптироваться к постоянно меняющейся ситуации на рынке труда и в экономике. То есть, государство всю систему образования мыслит как курсы подготовки и повышения кадров для неких бизнес-структур, для рынка.

Но педагогический опыт, элементарное философское рассмотрение этого вопроса свидетельствуют о том, что по-настоящему может адаптироваться к постоянно меняющейся ситуации только глубоко образованный человек: который знает языки, обладает фундаментальными знаниями естественных и гуманитарных наук, у которого есть знания и мировоззрение. Он способен адаптироваться, и сам рынок спокойно и прекрасно его адаптирует к постоянно меняющейся ситуации.

Государство должно давать фундаментальные вещи. У нас, к сожалению, этот вопрос не поставлен в принципе.  У нас недавно отказались от понятия образовательных услуг — это символический жест. А следующим шагом мы должны переосмыслить саму систему образования. Если она не оказывает услуги, то что она делает? Она образовывает личность, формирует мировоззрение, прежде всего, дает фундаментальные знания и, конечно, навыки адаптации к постоянно изменяющейся социально-экономической и исторической ситуации.

Еще раз подчеркну, если система образования не будет решать фундаментальную задачу формирования целостного человека с мировоззрением и ценностями, конечно, она и для рынка не решит проблему, потому что люди, которых она выпускает (без знаний, без мировоззрения, с размытыми ценностями), по-настоящему адаптироваться ни к чему не способны, не могут предложить какие-то новые решения. И качество человеческого капитала на выходе получается весьма посредственное.

Хорошо, что началась дискуссия; важно, чтобы в нее включилось как можно большее число не только чиновников от образования, но прежде всего мыслящих политиков, экспертов, философов, педагогов, разделяющих традиционные российские ценности и являющихся носителями российских типов мировоззрения. Тогда эта дискуссия в перспективе может привести к формированию системы образования.

Все же попробуем предугадать результат такой дискуссии. Какой может быть будущая система образования в России? Скорее всего, она будет воспроизводить главные характеристики классической системы образования, ориентированной на то, что человек прежде всего получает фундаментальные знания, знает философию, знает фундаментальные основы наук. Тогда на выходе мы получим просвещенного и мыслящего гражданина, способного осмысленно и результативно жить в постоянно меняющемся мире.

На мой взгляд, то есть на взгляд философа, было бы ошибкой говорить об архитектуре образования страны без четкого прояснения ценностных смыслов высшего образования страны. От понимания целевых ориентиров зависит и построение национальной модели системы образования, и построение образовательных практик, и ожидаемые результаты образования для человека, общества, государства.

На уровне государства как ключевого субъекта образования очевидна задача достижения суверенитета, который должен быть обеспечен кадрами, подготовленными в национальной системе образования. Только при этом условии государство способно самостоятельно определять и реализовывать научную политику, независимо и поступательно осуществлять технологические развитие, защищать общество от навязывания извне ценностных стандартов. Немалое значение имеет развитие кадрового потенциала социально-гуманитарной сферы.

Именно от четкого определения целевых ориентиров зависит решение вопроса о том, как должна быть выстроена система образования: уровни высшего образования (специалитет, бакалавриат, магистратура), периоды обучения, содержание учебных дисциплин, вопросы академической мобильности.

Что касается Болонской системы, то разрыв между провозглашенными в свое время ориентирами присоединения России к Болонскому процессу и достигнутыми результатами очень большой. Мы действительно непродуманно сломали модель специалитета, а ведь это было наше национальное достояние.

Представляется, что в пост-болонской системе высшего образования России будет возврат к специалитету. Число направлений для специалитета будет расширено в соответствии с приоритетами национального научно-технологического развития, ситуаций на рынке труда, запросами общества. Но полного отказа от двухуровневой системы «бакалавриат-магистратура» в отечественной высшей школе не будет, по моему мнению, по трем причинам.

Жесткая привязка перечня направлений подготовки в специалитете к актуальным трудовым квалификациям — задача из прошлого. Развитие бакалавриата и магистратуры по некоторым направлениям подготовки оправдано в силу возникающих гибких образовательных и профессиональных индивидуальных траекторий.

Междисципинарность — это тренд развития науки, прорывные решения и технологические разработки появляются именно на стыке научных областей, при соединении науки и инженерии, при внимании к социо-гуманитарным смыслам научно-технологических практик. Этот тренд должен быть обеспечен системой высшего образования.

Образование — мощная «мягкая сила», поэтому привлечение иностранных студентов из дружественных стран и международная мобильность для отечественных студентов возможны только при взаимной прозрачности архитектуры образования.

Представляется, что эти аргументы сохранят двухуровневую систему по определенным направлениям.

Для системы высшего образования нашей страны приоритетными и болезненными являются вопросы качества. Когда мы говорим о качестве образования, то можно под этим подразумевать, с одной стороны, качество процесса, степень удовлетворенности тех, кто учит, и тех, кто учится. Например, по итогам ежегодного исследования «Российские вузы глазами студентов-2022» в России каждый второй студент недоволен своим вузом. С другой стороны, качество образования относится к результату, то есть к профессиональной самореализации, к соответствию выпускника вуза требованиям рынка труда, к обеспечению кадрами экономического развития.

Решить проблему качества, сосредотачиваясь только на изменении архитектуры высшего образования, невозможно. Например, важная тема, которая не должна быть упущена в дискуссиях об уровнях образования, — статус преподавателя, условия работы, нагрузка, заработная плата.

Если прогресс науки и технологий не сопровождается духовным развитием человека, он разрушителен. Выдающийся мыслитель, историк, поэт, филолог, публицист, славянофил Константин Аксаков в глубокой статье «О современном человеке» писал: «...К чему книгопечатание, если потерян разум? Современное человечество в подобном положении. Конечно, не потеряна еще душа, не померк разум; но душа обеднела, и крайность выводом добытых вследствие ложных начал и ложного пути, помутила разум. Заметьте, что вся деятельность человека, та, которая с успехом подвизается, устремилась на разработку средств, а не того, чему служат эти средства, что должно ими пользоваться». Аксаков говорит о том, что все открытия и успехи имеют цену только при цельности души, при нравственной жизни и осознании нашей самобытности. Задача высшей школы — подготовка высококлассных профессионалов, которые не «определены на питание чуждой жизни» (европейской жизни по Аксакову), а наполняют знания и их применение цельностью русской души и внутренней правды.